Ольга Сварник: «Мозгу постоянно нужна новизна»
Сегодня мы оказались в мире, где человек вынужден конкурировать с искусственным интеллектом. Да, люди не могут накапливать и обрабатывать такой же объем информации, как ИИ. Но так ли это плохо? «РБК Тренды» обсудили эту тему с нейрофизиологом Ольгой Сварник
Первый в мире пациент с мозговым имплантом Telepathy от компании Neuralink сыграл силой мысли в партию шахмат. Об этом сам Нолан Арбо сообщил в марте 2024 года в соцсети Twitter/X, написав пост с помощью нейрочипа. Он перенес имплантацию в конце января. Пациент добавил, что благодаря имплантату вновь насладился игрой Civilization VI, в которую не мог играть из-за паралича конечностей.
Илон Маск, основатель Neuralink, считает, что нейрочипы позволят человеку не только играть на компьютере, но и успешно конкурировать с ИИ, который, по мнению бизнесмена, сильно потеснит нас в ближайшие годы во всех сферах деятельности.
Без чипа в голове
РБК: В январе 2024 года ученые из Neuralink, компании Илона Маска, успешно вживили нейрочип Telepathy первому пациенту. Этот прорыв называют в прессе одной из главных научных сенсаций года. А насколько важно это событие для когнитивных наук?
О. С.: Люди научились с помощью мысли передвигать курсор по экрану еще много лет назад. Например, в 2015 году парализованная женщина смогла управлять реактивным самолетом в компьютерном симуляторе (в ходе проекта с участием DARPA, «технологичного» управления Минобороны США. — РБК).
Нейроимпланты уже много лет разрабатываются и тестируются ведущими научными лабораториями. Целому ряду компаний еще до Маска удавалось успешно вживлять электроды в человеческий мозг. Например, имплант BrainGate, спроектированный компанией Cyberkinetics. Также нейробиолог, профессор «Сколтеха» Михаил Лебедев занимался имплантацией электродов обезьянам. И таких исследовательских лабораторий много. Видимо, Маск просто обладает особым талантом доносить информацию до аудитории. Иначе я не могу объяснить этот ажиотаж вокруг Telepathy.
РБК: Будут ли востребованы такие чипы?
О. С.: Они уже и сейчас востребованы. Например, BrainGate в 2004 году имплантировали парализованным людям, пациентам на искусственной вентиляции легких.
Но есть нюанс: микроэлектроды, или по-народному чипы, должны фиксировать момент возбуждения в отдельных нейронах. А сегодня мы еще не умеем делать этого без операции на черепе. Имплантация должна проводиться строго по показаниям. Для человека, который способен взаимодействовать с окружающим миром самостоятельно, это необоснованный риск. На него пойдут немногие, но такой пример есть.
В 2014 году американский нейробиолог Филипп Кеннеди вживил себе в мозг чип. Для этого ученому пришлось ехать в Центральную Америку — в США ему запретили делать операцию как раз из-за отсутствия показаний. Ученый хотел понять, как активность нейронов преобразуется в слова и как на эти процессы можно воздействовать внешне. Операция шла около 11 часов и стоила $30 тыс. В результате Кеннеди на какое-то время потерял способность говорить. И вопросы, которые он хотел задать себе, остались, по-видимому, неисследованными. Кстати, потом ему вытащили эти электроды.
РБК: А что сложнее — вживить или изъять электроды?
О. С.: Конечно, разместить электроды сложно. Всегда есть опасность повредить важный сосуд, после чего случится кровоизлияние и человек умрет. Такие случаи науке уже известны. Прорыв случится, когда Илон Маск научится снимать сигналы с крошечных нейронов без того, чтобы делать дырки в черепе. А еще когда разберется, какая нейронная группа за что функционально отвечает в мозге. Это будет означать, что мы сможем разместить устройство на поверхности головы, но при этом будем иметь доступ к внутреннему, субъективному миру человека, считывая сигналы нейронов.
Это очень перспективно, на мой взгляд, но делать это пока никто не умеет. Сейчас сигналы снимаются, однако это зашумленные данные, взятые с огромного количества клеток.
Недостатки разума как преимущество
РБК: Насколько оправдано использование искусственного интеллекта (сильного и слабого) для улучшения когнитивных способностей человека? Взять хоть ту же нейросеть ChatGPT — еще одну недавнюю сенсацию...
О. С.: Человек не может охватить разумом такое количество данных, которым оперирует ИИ. ChatGPT просто помогает обрабатывать большие объемы информации за короткое время, но он не создает себе целей, так что мы не имеем дела с сильным ИИ.
Для создания чего-то похожего на наш интеллект надо договориться о том, что мы понимаем под этим термином. Человеческий ум заключается не только в том, что он может анализировать большие данные. Может быть совсем наоборот: какие-то недостатки нашего разума (например, невозможность удержать в голове множество задач и данных) определяют его природу. Искусственный интеллект идет по другому пути.
РБК: То есть вы считаете, что мы пока далеки от того, чтобы создать сильную версию ИИ, которая будет массово отнимать рабочие места?
О. С.: От сильной версии ИИ мы действительно очень далеки. А рабочие места может отобрать и слабый ИИ. В отличие от человека он в силах создать принципиально новые и очень интересные формы, например новый силуэт машины. Для человека это довольно сложная задача. А для нейросети, которая проанализирует все машины, которые есть на свете, нет. Люди, рисующие себе апокалиптические сюжеты вокруг ИИ, плохо понимают, что стоит за словами «искусственный» и «человеческий интеллект».
РБК: Возможно, настороженность подкрепляется опасностью расширения киберпреступности. Например, согласно отчету Национального центра кибербезопасности Великобритании (NCSC) The near-term impact of AI on the cyber threat, все типы киберпреступлений уже используют ИИ в разной степени.
О. С.: Это безусловно, но за этим стоят люди, а искусственный интеллект просто инструмент. Как, скажем, молоток — с его помощью можно разбивать головы, а еще забивать гвозди в стены и вешать на них красивые картины.
Стресс и изумление на долгую память
РБК: Наши воспоминания со временем меняются. Почему мы не можем вспоминать одну и ту же ситуацию более-менее одинаково?
О. С.: В этом есть очень большой эволюционный смысл: плохая память — это, вообще-то, хорошо. Мы все переживаем и воспринимаем эпизодами. А потом от этого эпизода «отваливаются» детали и остается универсальная модель, которой мы можем воспользоваться в будущем. Вы заходите в комнату и понимаете, как там себя вести, основываясь на своем опыте.
Но если бы мы хранили в мозгу различные эпизоды из жизни ровно так, как они происходили, то не могли бы использовать этот опыт для всех других похожих ситуаций. Именно из-за этого он и неточен, и груб.
РБК: Как отсрочить ухудшение памяти?
О. С.: Нашему мозгу постоянно нужна какая-то новизна. Он предназначен для того, чтобы улавливать изменения и таким образом расширять или дифференцировать уже имеющийся опыт. Накопилось много данных о том, что, если люди живут в условиях постоянной новизны, учат новый язык, посещают разные новые места, они с гораздо меньшей вероятностью теряют память в старости. Есть исследования о том, что чем больше лет человек занимается образованием, тем меньше у него шансов заболеть болезнью Альцгеймера. Более высокий уровень образования помогает людям лучше справляться с изменениями в мозге, связанными с деменцией.
РБК: Можно ли ускорить процесс запоминания?
О. С.: Для этого надо вывести мозг и нейронные группы в состояние «изумления». Когда мы запоминаем что-то, в мозге происходит маркировка обучающихся нейронов. И есть эксперименты, которые показывают, что, если мы заранее будем выводить нейроны в состояние «я готов принять на себя информацию», это помогает быстрее и лучше запомнить новую информацию. В частности, даже небольшой стресс способствует лучшему запоминанию.
Сны о будущем
РБК: Есть ли научное объяснение феномена вещих снов?
О. С.: Когда я училась в Университете Южного Орегона, один профессор любил повторять: кто поймет природу сна, разгадает тайну мозга. Так вот, для мозга, судя по всему, нет различий между прошлым и будущим. Кто-то говорит, что мозг — хранилище прошлых событий. На самом деле это прибор для предсказаний. Та же болезнь Альцгеймера, связанная с ухудшением работы памяти, характеризуется еще и тем, что люди не способны воображать себе будущее, например завтрашний день. Так же, как и пациенты с амнезией, у которых есть какие-то повреждения мозга.
Когда мы реконструируем прошлое, восстановление события происходит не в той форме, в которой изначально совершалось действие. И в этом смысле случайная компиляция из фрагментов опыта может создавать сценарии того, что может случиться с нами в будущем.
В вещие сны я не верю: нам снится множество историй за одну ночь, при этом из тысячи снов ничего не сбывается. А совпадения, по закону больших чисел, рано или поздно произойдут. В этом нет ничего странного.