Российский нефтегаз: вопреки обстоятельствам
Последние пять лет стали для нашей нефтегазовой отрасли весьма драматическими. На фоне падения цен на нефть и жестких санкций проводились налоговые маневры и тушились «пожары» топливных кризисов. Отрасль с вызовами справилась, но при этом окончательно перешла под ручное госуправление
Внешние факторы: падение цен на нефть, реанимация ОПЕК и санкции
Прошедшая пятилетка принесла ряд новых вызовов: конъюнктурных, геополитических, технологических и регуляторных. Самое заметное событие — почти двукратное падение цен на нефть с конца 2014 года и последовавшая девальвация рубля. В этих условиях было подписано беспрецедентное соглашение стран ОПЕК и независимых производителей по сокращению добычи. Оно сбалансировало мировой рынок и привело к росту нефтяных котировок до комфортного уровня 60–70 долл./барр.
Россия, по сути, реанимировала нефтяной картель — организацию, в дееспособность которой уже никто не верил. В результате геополитическая роль нашей страны на глобальном энергетическом рынке укрепилась, особенно в арабском мире. А для федерального бюджета эффект от соглашения составил 9,5 трлн руб. дополнительных доходов.
В среднесрочной перспективе сделка сыграла положительную роль для российской экономики, однако в будущем на ее эффективность будет влиять не только наращивание производства сланцевой нефти в США, но и замедление темпов роста спроса на углеводороды. Главный вопрос для наших компаний: как инвестировать в добычу в условиях ситуационного регулирования объемов предложения нефти в рамках ОПЕК+?
Еще одним фактором влияния стало введение и последующее ужесточение финансовых и технологических санкций. Правительство отреагировало достаточно оперативно: были приняты решения по стимулированию импортозамещения, направленные на развитие отечественных технологий разведки, добычи и переработки нефти, а также на разработку отечественного ПО.
Наш ответ: рекорды добычи, экспорта и мегапроекты
Вопреки падению цен на нефть и санкциям добыча в России продолжала расти. Очередной рекорд был достигнут в 2018 году на уровне 556 млн т. Рост обеспечивался за счет ввода крупных проектов — Новопортовского, Мессояхского, Ярудейского, Приразломного, Филановского, Требса и Титова и других месторождений, что позволило компенсировать падение добычи в Западной Сибири.
Последние три года были отмечены максимальными объемами поставок российского газа в Европу. В 2018 году они превысили за 200 млрд куб. м. Это происходило на фоне активизации крупных инфраструктурных экспортно ориентированных проектов «Газпрома» — «Турецкого потока», «Северного потока-2» и «Силы Сибири». А с запуском «Ямал СПГ» Россия стремительно ворвалась в пятерку лидеров мирового СПГ-рынка. Все эти проекты решают задачи диверсификации поставок газа и выхода на новые рынки.
Переработка и сбыт: от рынка к ручному управлению
Ухудшение ценовой конъюнктуры обнажило проблему несбалансированности механизма таможенных пошлин, а именно зависимости субсидий нефтепереработчикам от нефтяных котировок. На фоне падения цен и маржи НПЗ государство инициировало проведение налоговых маневров, заключавшихся в снижении таможенных пошлин на нефтепродукты и компенсирующем росте НДПИ.
Идеологически решение о маневрах было правильным, но к его практической реализации есть масса вопросов. В частности, осталась зависимость субсидий от цен на нефть, отсутствуют стимулы для инвестиций в производство бензина, новые региональные коэффициенты для удаленных НПЗ выборочны и необоснованны.
В конце 2017 года цены внутреннего рынка на бензин и дизельное топливо упали значительно ниже экспортного паритета. Это привело к резкому снижению маржи НПЗ и АЗС, что спровоцировало кризис на топливном рынке. После многих месяцев дискуссий правительством в качестве ответной меры был предложен демпфирующий механизм, который, мягко говоря, далек от идеала.
Отсутствие его привязки к ценам на внутреннем рынке и неверная настройка параметров привели к тому, что в начале 2019 года демпфер не только не компенсировал компаниям убытки, но и увеличил их. Даже сейчас, после всех корректировок механизма, по-прежнему сохраняется вопрос об эффективности производства моторного топлива в стране. Сложилась парадоксальная ситуация: государство пытается в ручном режиме обеспечить поставки бензина на внутренний рынок, максимально дестимулируя инвестиции в его производство.
Регулирование отрасли: требуется ускорение
За последние пять лет был принят ряд важнейших для отрасли регуляторных решений. С 2016 года введена новая классификация запасов, которая гармонизирована с международной и позволяет оценивать экономику разработки месторождений. С 2019 года действует НДД в добыче, пилотные проекты уже запущены. Был подготовлен законопроект по введению нового вида пользования недрами, необходимый для развития отечественных технологий добычи «трудной» нефти. Запущен в обсуждение механизм стимулирования нефтехимии.
В то же время скорость адаптации системы регулирования отрасли к внешним вызовам остается низкой. Так, например, закон об НДД принимался более четырех лет, критериев оценки его результатов пока нет. Законопроект о техполигонах до сих пор не согласован. Нормативная база для совершенствования принципов подсчета запасов УВС также не сформирована. Несмотря на введение новой классификации запасов в 2016 году, у государства нет четкого представления об экономике разработки месторождений и, как следствие, об эффективности огромного числа льгот в нефтедобыче. Квалифицированный независимый аудитор справился бы с этой задачей максимум за полгода.
Мировой нефтегазовый рынок меняется очень быстро. Для того чтобы Россия сохранила на нем лидирующие позиции, нужен системный подход к регулированию нефтегазового комплекса. То есть государству, взявшему отрасль под ручное управление, необходимо действовать на опережение.