Сохранить лицо
Константин Синюшин — об инвестициях в искусственный интеллект и нормах этики.
Правильно ли оценивать технологию лишь в разрезе ее возможной монетизации или же нужно подумать о моральной составляющей дела? Венчурный инвестор Константин Синюшин рассказал, как найти баланс между практическими и этическими соображениями при инвестировании в технологии распознавания лиц.
Моральная дилемма
Пандемия подлила масла в неутихающую дискуссию об этической стороне разработки систем искусственного интеллекта. Использование ИИ-технологий для отслеживания контактов заразившихся коронавирусом, обнаружения новых случаев и анализа данных массового тестирования вызвало новую волну вопросов о приватности личных данных. Большинство из них сводятся к тому, сможет ли вклад ИИ в борьбу с вирусом перевесить ограничение прав человека на частную жизнь.
Печально известный кейс: алгоритм канадского ИИ-стартапа BlueDot обнаружил вспышку вируса в Ухане примерно за десять дней до того, как китайские власти объявили о ней. А китайская интернет-компания Alibaba заявила о разработке ИИ-системы, идентифицирующей коронавирус на снимках компьютерной томографии за 20 секунд и с 96-процентной точностью. Нужно ли разрабатывать такие системы? Думаю, да.
В то же время, чтобы сдержать распространение вируса и мониторить соблюдение карантина, Китай мобилизовал различные ИИ-системы слежения за населением — от дронов до CCTV-камер (камеры видеонаблюдения. — РБК). Другие страны, включая Израиль, Сингапур, Южную Корею и Германию, используют комбинации геолокационных данных, видео с CCTV-камер, данных кредитных карт и других источников, чтобы отслеживать распространение вируса.
Этично ли следить за людьми в этом контексте? Кажется, общество уже нашло свой ответ. Проблема не в разработанной технологии, а в том, кем она используется и какой цели служит. Большинство населения упомянутых стран может одобрять слежение через CCTV-камеры и системы распознавания лиц, но лишь временно, пока вирус не взят под контроль. Однако поддержат ли они использование таких систем на постоянной основе, в «мирное» время? И как будут храниться и защищаться данные, собранные во время пандемии? На эти вопросы ответов пока нет, равно как и на опасения, что усиленный видеомониторинг станет новой нормой.
И из этого рождается еще один вопрос: как именно такие данные будут использоваться после пандемии и о чем они будут информировать власти? К примеру, в сенате США уже не первый год обсуждается вопрос о том, как именно ФБР использует многомиллионную базу данных изображений и водительских удостоверений. Одна из главных претензий — ошибки при идентификации личности и задержании людей на основе данных системы. А власти Великобритании пытаются разобраться, как лучше использовать обновленные CCTV-камеры со встроенной технологией распознавания лиц и не навлечь на себя гнев налогоплательщиков. Безопасность и защита прав и свобод человека, к слову, указываются как основные принципы развития искусственного интеллекта в России — по крайней мере, в тексте Национальной стратегии развития искусственного интеллекта на период до 2030 года.
В целом машинное зрение, на котором строятся технологии распознавания лиц, отлично работает для множества прикладных задач — от разблокировки телефона и осуществления платежей до пограничного контроля и медицинских исследований. Но только если у человека есть возможность дать или не дать согласие на обработку своих данных. И здесь мы подходим к ключу моральной дилеммы — проблемы возникают тогда, когда этого согласия не спрашивают.
Выбор инвесторов
Венчурные инвесторы, для которых ИИ — один из наиболее освоенных сегментов, тоже стоят перед дилеммой. С одной стороны, искусственный интеллект прокладывает себе путь в здравоохранении и финансах. С другой — правительства заинтересованы в другом его приложении — автономном оружии.
Семь ключевых игроков — США, Китай, Россия, Великобритания, Франция, Израиль и Южная Корея — уже вступили в так называемую гонку ИИ-вооружений. Однако, по аналогии с гонкой ядерных вооружений, инвестиции в такое приложение искусственного интеллекта создают угрозу человечеству. В этой «гонке» скорость разработки имеет приоритет над безопасностью и этическими соображениями и в конечном счете вредит самой индустрии. ИИ-стартапы и инвестирующие в них фонды в массовом сознании ассоциируются с пособниками Большого Брата, которые прикрывают реальные цели своих разработок мирными приложениями.
С другой стороны, не инвестировать в искусственный интеллект — значит, оставаться за бортом мирового технологического рынка. Несмотря на снижение активности во втором квартале 2020 года (объем сделок с ИИ-стартапами достиг трехлетнего минимума в $7,2 млрд), это по-прежнему один из крупнейших сегментов венчурных инвестиций. За последние десять лет $61 млрд венчурных денег, причем центры притяжения инвестиционной активности довольно разнообразны: Европа, Китай, США.
На разработках в сфере искусственного интеллекта фокусируется и фонд the Untitled Ventures. В нашем портфолио — ИИ-проекты из Восточной Европы, включая разработчика маркетинговых решений Sarafan, сервис для подбора размерного ряда Sizolution, система персонализированного контента Adnetic, AI-генератор модных образов SuitApp. Эти проекты имеют конкретное коммерческое приложение и обрабатывают данные лишь после согласия пользователя.
С точки зрения венчурного инвестора, новые технологии хороши сами по себе, потому что они открывают целый спектр новых возможностей. Крупные сделки последних лет — когда Toyota вложила $400 млн в китайского разработчика беспилотных автомобилей Pony.ai в феврале 2020 года или раунд на $319 млн в туристический стартап Vacasa — лишь доказывают это.
Если инвестор сталкивается с моральной дилеммой, решая, инвестировать ли в искусственный интеллект, рекомендую ответить на следующие вопросы. Они помогут расставить приоритеты.
- Это конкретное приложение ИИ способствует свободе человека или скорее ограничивает ее?
- Разработчики технологии предусмотрели, как получить согласие пользователя на сбор и обработку личных данных?
- Не противоречит ли применение технологии вашим личным моральным принципам?
Если уж речь зашла о приоритетах, наиболее интересно сейчас выглядит применение ИИ, интернета вещей (IoT) и машинного зрения для построения «умных» технологических линий на производстве. Промышленная робототехника развивается в сторону компоновки производственных линий под малую серию или даже индивидуальные заказы. Такие линии из автономных универсальных роботов могут обслуживать кастомизированные заказы и сокращать затраты на логистику. Стартапы, разрабатывающие такие системы, потенциально могут принести больше пользы обществу, чем те, что работают над распознаванием лиц с камер видеонаблюдения.
Константин Синюшин — серийный ИТ-предприниматель, бизнес-ангел в области интернет- и мобильных решений, управляющий партнер фонда the Untitled Ventures, специализирующегося на инвестициях в стартапы на посевных стадиях.