От редактора
Большие надежды
В 2006 году на Лондонском экономическом форуме я сформулировал парадоксальный, как кажется теперь, слоган: «Роскошь (в апокрифах — гламур) как национальная идея России». Он угодил тогда в передовицы и «Коммерсанта», и «Новой газеты». Как отмечала пресса, зал, в котором проходила наша сессия, был рассчитан на 200 человек и оказался забит под завязку. Для сравнения: проходившая там же накануне серьезная панель, посвященная предстоящему саммиту «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге, едва собрала 100 человек. Нет больше ни правых, ни левых, говорил я тогда. Есть виннеры и лузеры. Соответственно демонстративное потребление стало свидетельством жизненной состоятельности, успеха — это логично для общества, которое было буквально гальванизировано высокими ценами на нефть, низкими налогами, решительными реформами первых лет правления Путина. Тот, кто успел вскочить в стремительно несущуюся птицу-тройку, не мучил себя более проклятыми вопросами. Его пьянила скорость и лихость новой жизни.
Русский богатый класс был тогда очень молод — люди 30–35– 40 лет становились миллионерами и миллиардерами. Наши еще недавно синие по-преимуществу воротнички враз стали золотыми.
На ярко освещенной сцене социальной жизни уже почти не осталось прежних звезд — легендарных советских актеров и спортсменов, бескомпромиссных журналистов 1980–1990-х, ученых, по совместительству проповедников. Зато появились новые персонажи. Роскошные куртизанки, менеджеры «Газпрома», сутенеры, фитнес-тренеры, известные стилисты, визажисты, фотографы, наконец, «штаны» — мужчины, выгуливающие чьих-то жен.