Издалека
Между тем дни становятся всё короче и темнее. Начинают моросить дожди — пока тёплые и не слишком затяжные, но проводники предупреждают, что ещё неделя-другая и с севера придут холода.
По некоторым приметам они считают, что зима в этом году будет ранняя. Если выпадет «снег», обратный путь до цепи озёр станет трудным и опасным.
И хотя Эллу Карао хочется посмотреть на такое чудо, как снег, — рассыпчатое холодное вещество, в которое превратится вода, — он понимает, насколько это рискованно: даже руски, выросшие в этих местах, предпочитают зимой держаться поближе к домам. Что уж говорить про жителей Океании, которые просто не представляют себе, что такое мороз.
Однако Элл всё никак не может заставить себя оторваться от развалин Московы. Ему кажется, что работа не завершена, что он упустил в суматохе самое главное — то, о чём будет потом жалеть долгие годы. И он лихорадочно мечется из конца в конец: зарисовывает, записывает, расспрашивает, собирает артефакты.
Он будто не замечает, что небо с каждым днём становится мрачнее, что за хмурыми тучами уже совсем потерялось солнце, что без тёплой накидки наружу уже не выйти и что слякотная земля по утрам застывает гребнями мёрзлых комков.
Наконец после ливня, длившегося трое суток подряд, он понимает: тянуть больше нельзя, иначе им придётся остаться здесь до следующей весны. Но корабль — так предупредил капитан — ждать не станет. Как только задует устойчивый самуаль, каноэ устремится на юг, к берегам Океании.
Торопиться заставляет не только погода. За время пребывания Элла в Москове равновесие сил меняется. Каких-то подробностей местных взаимоотношений Элл Карао не понимает, но, насколько можно судить по отрывкам разговоров, до его появления здесь существовал баланс трёх или четырёх крупных родовых кланов. Теперь баланс расползается: каждый клан пытается использовать «небесных гостей» как козырь в борьбе за власть. Истолковывается в том или ином смысле каждое их слово, каждое передвижение по городу, каждая, даже случайная, встреча. Обретает значение каждый жест.