Провинциальная Россия и запретная рыба
Глава из книги «Московские истории»*
Моя советская одиссея началась с того, что я не смог взять в Россию свою семью, как планировалось. И персоной нон грата в глазах советских властей стала отнюдь не моя жена Пэт. По каким-то таинственным причинам в визе отказали нашей трёхлетней дочери Мэг. До самого моего отъезда мы донимали советское посольство в Вашингтоне в надежде, что его работники смягчатся. В конце концов в телефонном разговоре с сотрудником посольства я потребовал, чтобы они либо дали разрешение на въезд, либо объяснили причину отказа. Мой собеседник на другом конце провода невозмутимо заявил: «Въезд вашей дочери на территорию СССР считается опасным для Советского государства».
Мысль, что наш милый маленький ребёнок может представлять какую-то угрозу, потрясла нас. Нет, мы готовы были признать, что Мэгги своими капризами временами подрывает размеренное течение нашей жизни, но представлять угрозу для могучей державы, авангарда мирового социализма она никак не могла. Мы долго раздумывали над тем, что могло быть истинной причиной отказа. Может быть, советские власти опасались, что в общежитии Московского университета не найдётся жилья для семьи из трёх человек? Возможно. Но когда я приехал в Москву, то скоро убедился, что в здании нашего общежития некоторые русские студенты живут с жёнами и детьми: им предоставляют по комнате на трёх-четырёх человек. Или же руководители программы обмена студентами не хотели создавать прецедент: ведь тогда и русских участников программы пришлось бы направлять в США вместе с семьями; а что если какая-то семья захочет остаться, то есть станет семьёй невозвращенцев? Такое предположение представлялось более вероятным, но это была лишь догадка. В чём состояла подоплёка того, что Мэг не впустили вместе с нами в Россию, мы так и не смогли узнать.