Особый путь: что происходит с инновациями в России
Вдохновение, которое дороже денег, процесс, который важнее результата, и другие барьеры на пути из лаборатории на рынок
Группа ученых в поисках ответа на вопрос «Почему русские хорошие изобретатели, но плохие инноваторы?» опросила 198 предпринимателей из России, Южной Кореи, Тайваня и Финляндии.
РБК публикует выдержки из книги Ольги Бычковой, Бориса Гладарева, Олега Хархордина и Жанны Цинман «Фантастические миры российского хай-тека», выходящей в издательстве Европейского университета в Санкт-Петербурге.
Несколько лет назад команда из Европейского университета в Санкт-Петербурге представила гипотетическую ситуацию, в которой были бы устранены все барьеры технологического развития в России за исключением культурных факторов. Мы предприняли попытку выявить, есть ли специфические культурные черты, которые отличают российского технопредпринимателя от его коллег в других технологически развитых странах.
Основной вывод получился очевидным и неожиданным одновременно. В России — много интересных инноваторов, которые делают мало полезных вещей. Обусловлено это как их личностными особенностями, так и физической и материальной составляющей их работы — тем, что в своей сумме называется повседневными практиками, способами и стилями жизни в этом мире.
Конечно, мы не первые, кто заявляет тезис: «В стране много изобретателей, мало изобретений». В 2013 году американский исследователь, почетный профессор MIT Лорен Грэхэм представил похожий аргумент. В его книге Lonely Ideas. Can Russia Compete? рассказывается про жизнь и достижения российских изобретателей и последовательно доказывается тезис о том, что русские — хорошие изобретатели, но плохие инноваторы.
Грэхэм использует исторический материал за 300 лет развития инженерных наук в России и показывает, что у нас всегда было много гениальных технарей и ученых. Однако прорывные технологии, которые они создавали на бумаге в единичном и — редко — мелкосерийном варианте, затем реализовались в массовом масштабе в других странах. Русские осветили улицы электричеством, создали многомоторный самолет, транзисторы и диоды, радиопередатчик, опередили весь мир с идеей лазера, но при этом ни один из этих предметов неизвестен мировому сообществу как технологии, сделанные в России. Томаса Эдисона и его лампочки знают все, а что сделали Павел Яблочков и Александр Лодыгин, ответит не каждый даже на родине этих изобретателей. Почему сильна фундаментальная российская наука, но слабы прикладные области? Отвечая на этот вопрос, Грэхэм предлагает посмотреть на инновационные технологии не только как на предмет производства учеными в лаборатории, но и как на результат сложной системы их взаимодействия с тем, что находится за стенами лаборатории, — обществом. Именно общество, не всегда осознанно, в итоге определяет судьбу многих изобретений и их создателей. При помощи исторических примеров Грэхэм демонстрирует, что технология — не ответ сам по себе. Она сама собой не создается. Ей нужна поддержка (социальная, законодательная, политическая, экономическая и пр.) со стороны внешней среды. Умение выстроить такую поддержку либо подавлялось у русских изобретателей, либо отсутствовало в принципе. Изобретатели были способны создать интересную технологию в своей лаборатории (расположенной внутри завода, съемной квартиры, царского дворца и пр.), однако провалились в попытках коммерциализировать ее для всей страны. Как заключает Грэхэм, подобные провалы мы видели как три столетия назад, так наблюдаем и сегодня.
Усредненная картина по всем российским кейсам, конечно, упрощает реальность, но в любом случае в России аргументы мира вдохновения в том или ином виде присутствовали в рассказах большинства технопредпринимателей. В других странах, которые мы исследовали, технопредприниматели не обсуждали свою техническую работу в терминах творчества, а предпочитали говорить о технической эффективности и рынке (в Финляндии и Тайване) либо о компании, устроенной как хорошая семья (в Южной Корее).