Переехали!
Как российские специалисты работают в NASA
Американское агентство NASA — очень крупный работодатель, в совокупности на него работают порядка 80 тыс. человек. С бюджетом $19,5 млрд NASA влияет и на развитие коммерческого сектора: благодаря контрактам с агентством выживают SpaceX и другие частные первопроходцы. Журнал РБК поговорил с выходцами из СССР и России, переехавшими в США ради работы в NASA, и узнал, как устроено агентство изнутри и чем оно отличается от российских государственных структур
Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA) — лучший государственный работодатель 2016 и 2017 годов, свидетельствует исследование Deloitte и некоммерческой организации Partnership for Public Service. Из 80 тыс. человек, которые трудятся в NASA, 20 тыс. — штатные сотрудники и 60 тыс. — контракторы, сотрудники компаний-подрядчиков.
Условия действительно отличные, рассказывает контрактор Сергей Гусев: средняя зарплата — выше $100 тыс. в год, есть социальные льготы. Гусев — один из многих русскоязычных работников NASA. Сколько всего таких в агентстве, представитель организации не ответил. Журнал РБК нашел нескольких выходцев из СССР и России среди работников NASA и выяснил, как вышло, что они развивают американский, а не отечественный государственный космос.
Из Балашихи в Вашингтон
35-летний Сергей Коркин родился в Балашихе и окончил Московский энергетический институт по специальности «оптика и электронные приборы». «МФТИ, конечно, круче, но у меня была только одна попытка поступить, иначе бы отправился в армию», — вспоминает он. В 2006 году молодой человек окончил магистратуру, спустя три года — аспирантуру: «Катился по жизни, как бильярдный шар».
Однажды научный руководитель Коркина спросил, не хотел ли бы тот поработать в Америке. Сергей мечтал заниматься наукой, но в аспирантуре «ничего не платили». Параллельно с учебой Коркин ремонтировал камеры наружного наблюдения и занимался видео-конференц-связью, чтобы заработать на жизнь. «Я поддерживаю контакты с бывшими коллегами по университету. Москвичи, которые были более способны к науке, чем я, ушли в частные компании», — говорит он.
В 2010 году Коркин приехал в США «на годовую стажировку», но живет в стране уже восьмой год. Все это время он работает в Центре космических полетов Годдарда (Goddard Space Flight Center), исследовательской лаборатории NASA неподалеку от Вашингтона. Живет Коркин с женой и двумя детьми в Крофтоне, штат Мэриленд, дорога до работы на автомобиле занимает около получаса. Дочь Сергея ходит в частный детский сад при NASA.
Формально Сергей работает на некоммерческую корпорацию USRA GESTAR, у которой контракт с NASA. Центр Годдарда тестирует спутники, изучает экологию и погоду, но может заниматься и неспециализированными исследованиями. Когда несколько лет назад автомобили Toyota начали произвольно разгоняться на дорогах, именно в NASA искали причину неполадки, вспоминает математик.
Коркин участвует в разработке софта, который рассчитывает, как свет рассеивается в атмосфере. Полученные данные сравниваются с данными спутника дистанционного зондирования Земли Landsat: «Это позволяет судить о чистоте атмосферы. В частности, отслеживать появление и перемещение мелких частиц, способных через легкие попадать в кровь и вызывать болезни у жителей городов».
Информация, полученная с помощью софта, хранится в открытом доступе, ее может использовать любая организация. «У нас, к сожалению, нет подобного спутника, хотя страна большая, ей требуется мониторинг лесов и полей», — сетует Сергей. Он говорит «мы», «у нас», «наша страна», всегда имея в виду Россию: «Я не имею права говорить «наша страна» про Америку — я не гражданин». Вокруг Коркина вообще много выходцев из СССР, что «негативно сказывается на уровне английского языка», смеется математик.
Программистам из NASA в целом «все равно, где работать» — они просто «пишут код». Коркин мог бы работать на родине, но не знает, «кто в России может платить нормальную зарплату за работу с интегралом». Когда Сергей общается с коллегами из Германии, которые периодически, как и он, жалуются на западную жизнь, они сходятся в одном: если возвращаться в Россию, о науке придется забыть.
В NASA Сергей занимается «больше наукой, чем технологиями». Ему не нужно строго соблюдать график: главное результат, хотя отсутствовать неделю без причины тоже нельзя. У людей, которые занимаются в агентстве технологией производства спутников, наоборот, все расписано по минутам. USRA GESTAR Коркин называет «типично американской компанией»: среди сотрудников выстроена иерархия и система бонусов — «можно получить прибавку к пенсии».
Помимо финансирования своих проектов, американцы сразу ориентируются на потребителя, рассуждает Сергей о том, почему в России нет ни одной успешной частной космической компании. «Первый суперкомпьютер в Европе был создан в Советском Союзе, и сразу засекречен. Как только европейцы создали суперкомпьютер, они начали его продавать», — разводит руками программист.
Фундаментальный космос
«Когда говорю, что работаю в NASA, слышу в ответ: «О, расскажи!» — говорит научный сотрудник агентства Наталья Бузулукова. Она родилась и выросла в Минске в семье инженеров. В детстве Наталья зачитывалась журналами «Юный техник» и «Техника — молодежи». До восьмого класса училась музыке, «как все девочки того времени», а после восьмого поступила в физико-математический класс и поняла, что физика — ее призвание.
Советский Союз распался, когда Наталья училась на первом курсе Московского физико-технического института (МФТИ). «Я не поверила, когда мне сказали [про распад СССР], решила, что розыгрыш», — признается она. Бузулукова называет «счастливым стечением обстоятельств» тот факт, что осталась в науке, так как в 1990-е про науку «все забыли».
В аспирантуре в Институте биохимической физики им. Н.М.Эмануэля РАН Наталья в течение года изучала фуллеренты и нанотрубки. «Там были интересные люди, но в целом царила атмосфера легкого застоя», — вспоминает она. Друзья Натальи позвали ее в Институт космических исследований РАН (ИКИ РАН), где она три года работала с известным ученым-физиком Юрием Гальпериным и изучала взаимодействие магнитосферы Земли с солнечным ветром в рамках проекта «Интербол». «Это были очень важные годы, которые сформировали то, чем я стала заниматься потом», — объясняет ученая. В 2003 году Наталья защитила диссертацию и получила премию президента России для молодых ученых, благодаря которой смогла купить себе компьютер.
Бузулукова решила не ждать интересных предложений о работе и осенью 2006-го сама подала заявку в NASA на стипендию для молодых сотрудников со степенью PhD. Когда пришел положительный ответ, Наталья очень удивилась, но уже в мае 2007 года переехала в Вашингтон и начала работать на космическое агентство по контракту через Университет Мэриленда. Ей сразу предложили «конкурентную» зарплату, на которую можно было снимать жилье в Вашингтоне, «нормально жить» и посещать научные конференции.
Специалисты со степенью PhD, «постдоки» — движущая сила науки в США и в NASA в частности, говорит Наталья: они «энергичные, недорого стоят, но вносят большой вклад в развитие научной базы». В разные годы она работала с «постдоками» из Испании, Южной Кореи, Китая и США.
Бузулукова занимается фундаментальными исследованиями — изучает магнитосферу Земли и геомагнитные бури, пишет научные статьи, рецензии на работы других ученых. Она также принадлежит к группе разработчиков, которые связаны с «космической погодой». «Работаю с большими кодами, добавляю в них возможности, отлаживаю — обычная работа программиста, только научного», — с улыбкой рассказывает Наталья. Эти коды нужны для моделирования поведения магнитосферы во время бурь. В 2017 году в издательстве Elsevier вышел тематический сборник по «космической погоде» под редакцией Бузулуковой.
Значительную часть времени ученым в NASA приходится тратить на составление заявок на финансирование: «нужно доказать, что твоя работа будет интересна и важна: здесь денег просто так никто никому не дает», предупреждает Бузулукова. Но о корпоративной культуре в NASA она рассказывает с восторгом. Сотрудники могут посещать многочисленные клубы по интересам — так находят друг друга любители лыж, авиации, йоги, спортивной рыбалки и т.д. Есть много программ по работе со школьниками и студентами, которые могут увидеть, как устроено агентство, и под руководством ученых и инженеров принять участие в проектах. «Школьники, конечно, не успеют провести серьезную научную работу за пару месяцев стажировки, но на выбор профессии это, скорее всего, повлияет», — уверена Наталья.
В 2016 году NASA открыло прием заявок для желающих стать астронавтами, и резюме прислали более 18 тыс. человек — это рекорд. Одним из критериев отбора был опыт полетов. «В России какой опыт полетов у молодежи? Никакого. А в США развита частная авиация, и весь народ считает, что астронавты — это герои», — говорит Бузулукова. Когда NASA сообщает, что будет заниматься освоением космического пространства, то добавляет, что это «на благо американцев и всего человечества», напоминает Наталья.
«Когда Илон Маск успешно запускает очередную ракету, вы тоже можете этим гордиться. Мне кажется, это правильно, космос объединяет, а не разъединяет людей», — заключает она.
Побег из СССР
71-летний ведущий научный сотрудник компании Science Systems and Applications Александр Васильков признается, что до сих пор не ушел на пенсию, потому что жена не разрешает увольняться. «Казалось бы, в этом возрасте давно пора на покой, но она считает, что мне работать полезно для здоровья», — смеется Васильков. Работодатель Александра более 40 лет поставляет кадры для NASA по контракту, а Васильев сотрудничает с Science Systems and Applications 16 лет.
Выпускник факультета аэрофизики и космических исследований МФТИ, он с детства мечтал стать ученым. Год занимался исследованиями гиперзвуковой газодинамики в головной структуре Роскосмоса ЦНИИмаш, затем перешел на кафедру физической механики МФТИ, где несколько лет работал над дистанционным исследованием атмосферы из космоса. «Мне там нравилось, потому что было свободнее, чем в ЦНИИмаш», — вспоминает он.
Следующие 18 лет Васильков был старшим научным сотрудником Института океанологии им. П.П.Ширшова РАН и занимался дистанционным зондированием океана из космоса. «У меня были хорошие задумки, связанные с космосом, но их не удалось воплотить», — сетует ученый. С помощью данных со спутника он хотел узнавать о распределении хлорофилла в Мировом океане и, как следствие, вычислять места, где водится больше всего рыбы. Информацию Васильков получал от Государственного научно-исследовательского центра изучения природных ресурсов. «Однако в России тогда не было инфраструктуры обработки данных. По-моему, и сейчас на это не обращают должного внимания», — с грустью констатирует ученый. Такая инфраструктура требует не меньших по объему вложений, чем построение спутника, отмечает он.
После распада СССР в семье Василькова, как во многих других семьях в стране, наступил финансовый кризис: выживать помогала премия Фонда Сороса, которую незадолго до этого получил ученый. Когда Александра пригласили на работу в Бельгийский королевский институт естествознания в Брюсселе заниматься зондированием Северного моря, он сразу согласился. Там он создал с нуля группу из трех ученых, которая до сих пор изучает загрязнение прибрежной зоны Бельгии.
Супруга Александра не хотела возвращаться в Москву, поэтому он продолжил искать работу за границей. «В семейной жизни боссом является жена», — с улыбкой рассказывает ученый. Васильков разослал резюме и получил работу в NASA в статусе контрактора, занимаясь дистанционным зондированием атмосферы и океана с помощью метеорологического спутника Suomi NPP.
«В отличие от Советского Союза, тут все мобильно: закончились деньги — все увольняются», — рассказывает Васильков. У контракторов нет рабочих договоров с агентством, поэтому можно уволиться в любой момент, но «могут и уволить без причины, что часто случается». Когда он объявил коллегам в Брюсселе, что получил работу в США, те первым делом спросили, на сколько лет подписан контракт. «Когда я сказал, что нет никакого контракта, они очень сильно удивились: в Европе все подписывают, чтобы быть социально защищенными».
Данные, которые Васильков и его коллеги в NASA получают со спутников, хранятся в открытом доступе. При этом в агентстве много людей работают над тем, чтобы информацию могли использовать даже неподготовленные люди. В последние годы работа Василькова связана с атмосферными загрязнениями — автомобильными и промышленными выхлопами и кислотными дождями. На эту и другие темы ученый написал около 80 работ, которые опубликованы в научных журналах.
О распределении загрязняющих примесей по земному шару он узнает с помощью информации с прибора Ozone Monitoring Instrument (OMI), который расположен на борту спутника NASA Aura. В офисе Василькова висит карта загрязнений атмосферы Земли. «Самое загрязненное место на планете — Китай. Большинство районов России чистые, но Москву я вижу в виде огромного красного пятна», — рассказывает ученый. Эта информация могла бы пригодится для контроля состояния атмосферы в стране, но «никто в России сейчас не занимается экологическим мониторингом», подытоживает Александр.
Фото: Chris Gunn / NASA, из личного архива Натальи Бузулуковой, из личного архива Александра Василькова, из личного архива Сергея Коркина