Язык в поисках понятия о себе
Изучать язык?
Самое поразительное в разговорах о языке – то, что само понятие «язык» в современном смысле утверждается в науке и в повседневной речи весьма поздно. Можно спорить о начальной точке, когда любой язык стал пониматься как система, на которую можно смотреть извне, – это универсальная Грамматика Пор-Рояля, вышедшая во Франции в 1660 году, или педагогика времен Великой Французской революции, когда иностранные языки пришлось преподавать людям, не обладавшим классической ученостью? Или, может быть, раньше, когда Франческо Петрарка обрушивался на «грамматиков», что они выдают метод за цель, тогда как благородство человека – в свободном распоряжении речью, телом и душой? В любом случае, между старым пониманием языка как просто речевой способности и новым его пониманием как независимой системы, «тела» – настоящая пропасть. Одно дело – пользоваться языком, а другое дело – принимать его как свое или чужое тело.
В Средние века никто просто не понял бы выражения «изучать иностранные языки». Было бы ясным высказывание «Мое родное наречие такое-то, а еще я изучил латинскую грамматику». С одной стороны, признавался язык как орган речи и, метафорически, языковая способность. По-латыни это можно было называть sermo – беседа, умение разговаривать,– например, про попугаев говорилось, что они воспроизводят sermo человека. Были также слова locutio, то есть умение говорить устно, речь как физическая способность, или ydioma, родной язык как отличающийся от других языков – именно так, с «y» в начале для большего «греческого» звучания писали это слово в средние века, а Данте Алигьери сделал его термином для обозначения местного языка1.