Кинотехника: на грани третьей весны
Ряды терапевтических кресел
За свою историю кинематограф пережил две настоящие революции: звуковую и широкоэкранную. Все прочие технические достижения, всякие 3D-спецэффекты были и до камеры братьев Люмьер, придумавших очередной удачный способ поддержать отцовское производство целлулоидной пленки. На ярмарках можно было посмотреть в глазок за сменными движущимися картинками, в том числе – в стереообъектив, у себя дома за полчаса получалось смастерить праксиноскоп (устройство, ставящее вращающиеся картинки перед разрезами и потому создающее эффект оживающей картинки), а надоест праксиноскоп – есть куда пойти: в городе наделала сенсаций круговая панорама битвы. В самой по себе технике оживших изображений, заявивших о себе прямо перед твоими глазами и не собирающихся выходить из поля зрения, не было ничего неожиданного.
Более того, спецэффекты были известны издревле. Для нас античный театр – ровные камни под открытым небом; но это было искусство самых иллюзорных спецэффектов: медные пластины издавали гром, зеркалами изображались молнии, трехмерные декорации, придуманные Анаксагором, поражали воображение не меньше, а больше, чем дошедшие до нас помпейские иллюзорные фрески. На машине-люльке спускался Аполлон или иной бог в золотых одеждах, распространяя сияние вокруг себя, хор пел так громко, что казалось, будто поет само небо. Источники яркого света, звука, шума изготавливались специально, и этот театр переходил в жизнь, и еще тиран Писистрат, проехав на золотой колеснице, внушил древним афинянам, что он посланец самой Афины. В XIX веке русский генерал Григорий Засс покорял Кавказ, показывая испуганным горцам электрическую машину и механические табакерки. Поражать воображение людей можно было и без движущихся картинок, хватало движущихся фигурок и мнимых вспышек молний.