Новые луддиты
Некоторые сотрудники западных компаний протестуют против автоматизации труда. Повод для возмущения не только возможная потеря рабочих мест из-за роботов, но и то, что управлять людьми все чаще доверяют алгоритмам.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КАГАРЛИЦКИМ БОРИСОМ ЮЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА КАГАРЛИЦКОГО БОРИСА ЮЛЬЕВИЧА. 18+
В интервью РБК в ноябре 2017 года известный философ и трейдер Нассим Талеб назвал две угрозы человечеству, которые считает самыми опасными. Первая — эпидемия, вызванная каким-нибудь новым штаммом вируса. Вторая — неолуддизм: «Прогресс не приносит людям того, что им хотелось бы, и очень многие <…> начинают бороться с наукой и социальными реформами». Время подтвердило правоту обоих прогнозов. Но если эпидемия коронавируса у всех на устах, то на вторую угрозу пока обращают меньше внимания. Между тем ее симптомы становятся все более заметными по мере того, как автоматизация труда в компаниях из фантастики превращается в обыденность.
Кем были луддиты
Промышленная революция, начавшаяся в конце XVIII века в Великобритании, способствовала быстрому росту производительности труда благодаря изобретению и внедрению все новых и новых машин. Однако у прогресса была и оборотная сторона — ремесленники, ткачи, вязальщицы разорялись, поскольку не могли конкурировать с массовым производством. Их профессиональные навыки, которые приходилось приобретать годами, обесценивались. В результате уровень жизни части населения начал снижаться. В ответ на это в начале XIX века в Англии начались нападения на фабрики, в ходе которых протестующие разрушали станки. Лидером движения считался некто Нед Лудд, по имени которого все движение получило свое название. Луддиты собирались по ночам рядом с городами, занимались строевой подготовкой. Между ними и войсками, защищавшими фабрики, завязывались бои. Наиболее острая фаза противостояния пришлась на 1811– 1816 годы. В конце концов британскому правительству удалось полностью подавить это движение. Сегодня неолуддитами называют людей, стремящихся ограничить влияние на свою жизнь новых технологий, особенно цифровых.
Профсоюзы против дронов
Современные луддиты не ломают машины, как их духовные предшественники, — чаще всего они борются с технологиями силами профсоюзов. В 2018 году американо-канадский профсоюз International Brotherhood of Teamsters (IBT), в который входят, в частности, водители грузовиков, попытался добиться от компании United Parcel Service (UPS), специализирующейся на экспресс-доставке, запрета на использование беспилотных автомобилей и дронов. Незадолго до этого UPS начала тестировать эти новые инструменты, и работники решили, что массовые сокращения не за горами. Добиться своего профсоюзу не удалось — никаких законов, запрещающих использование этих технологий, в США пока нет.
Водители грузовиков и сотрудники служб доставки далеко не единственные, кто решил побороться за свои рабочие места перед лицом всеобщей автоматизации. В том же году профсоюз Unite Here, в который входят сотрудники отелей Marriott в США (повара, кассиры, носильщики и т.д.), включил в число своих требований к работодателю обязательство защищать работников от последствий внедрения новых технологий. Одна из новостей, напугавших членов профсоюза, заключалась в том, что в двух отелях Marriott в Китае персонал со стойки регистрации заменили системой распознавания лиц. То, что на сотрудниках ресепшен получилось сэкономить, вызвало у владельцев отелей нескрываемый энтузиазм.
В отличие от деятелей IBT руководители Unite Here осознавали, что прямого запрета на роботизацию добиваться бессмысленно. «Технологии не остановишь, — констатировал глава профсоюза Дональд Тейлор. — Вопрос в том, будут ли сотрудники партнерами в их развертывании или сторонними наблюдателями, по которым они проедутся». Unite Here решил бороться с современными технологиями старым проверенным способом — забастовкой. После серии стачек, устроенных гостиничными служащими, Unite Here добился от работодателя обязательства предупреждать работников о внедрении новой технологии за 180 дней. Кроме того, компания должна будет искать рабочие места для тех сотрудников, которых пришлось уволить из-за использования инноваций.
Алгоритм в роли менеджера
Однако замена людей роботами не единственная проблема. И, возможно, даже не самая актуальная.
«Сегодня технологические новинки внедряются не столько для того, чтобы облегчить людям труд или заменить работника, сколько для усиления контроля над работниками, ужесточения ритма их труда, — отметил в комментарии РБК директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий. — Раньше думали, что у человека будет в подчинении десять роботов. А на самом деле может получиться наоборот — будет один робот, который станет управлять десятью людьми».
В качестве примера того, к чему движутся технологические гиганты даже в развитых странах, генеральный секретарь Федерации британских профсоюзов (TUC) Фрэнсис О'Грейди приводит ситуацию с сотрудниками Amazon, состояние владельца которой, Джеффа Безоса, самого богатого человека в мире, оценивается почти в $120 млрд. Компания любит рассказывать о своих высокотехнологичных складах, однако люди на этих складах работают по 60 часов в неделю, засыпают стоя и падают от усталости, так что приходится вызывать скорую помощь. Спят в палатках рядом с работой, поскольку на то, чтобы ездить домой каждый день, не хватает денег. Когда один рабочий склада упал и умер от остановки сердца, этого в течение 20 минут никто не замечал. А когда он же за пару дней до этого положил товар не в ту корзину менеджер получил информацию об этом через две минуты и сразу пришел.
Другой ставший классическим пример контроля над сотрудниками — программы, следящие за курьерами. Программы контролируют в буквальном смысле каждый их шаг, немедленно извещая менеджера об отклонении от заданного маршрута или задержке в пути. Для того чтобы люди не становились придатками алгоритмов, О'Грейди предлагает добиваться для работников права заключать с работодателями соглашения об использовании технологий. По ее словам, нельзя выжимать из сотрудников последние силы, заставляя их выполнять показатели, установленные компьютерами.
«Для вас, как для наемного работника, важна зарплата, но и другие аспекты тоже имеют значение, — отметила в комментарии РБК эксперт Европейского института профсоюзов (исследовательский центр Европейской конфедерации профсоюзов) Аида Понсе Дель Кастильо. — Следят ли за вами каждую минуту? Принимает ли машина решение относительно вашей продуктивности? Есть ли для вас риск получить взыскание из-за вашего скорингового балла? Рискуете ли вы быть уволенным, если так решит алгоритм?»
По ее словам, проблема технологических изменений должна решаться на законодательном уровне, через общественный диалог и коллективные переговоры между работодателями и профсоюзами.
Справедливая доля
Стоит признать, что до попыток добиться прямого запрета на использование новых технологий дело доходит редко. В основном профсоюзные лидеры акцентируют внимание на том, что основные выгоды от повышения производительности, которого компании добиваются благодаря внедрению ИИ, роботов и автоматизации производства, достаются собственникам бизнеса. К повышению зарплат и сокращению рабочей недели для простых сотрудников они не приводят. «По мере того как развиваются новые технологии, все должны становиться богаче, — заявляет Фрэнсис О'Грейди. — Сейчас, как и всегда, мы требуем справедливой доли. Это значит более высокие зарплаты и меньше времени, которое нужно проводить на работе».
«Какими бы ни были источники повышения производительности труда, исследования показывают, что выгоды от него распределяются несправедливо и работники получают недостаточно», — говорит Аида Понсе Дель Кастильо. Согласно данным, которые она приводит, разрыв между зарплатой и ростом производительности труда во многих европейских странах находится в пределах 7–17%.
По данным TUC, снизилась сама доля произведенной продукции, которая в экономике перераспределяется в пользу наемных работников через зарплату. Если в первые три десятилетия после Второй мировой войны в Великобритании она составляла в среднем 57%, то в 2018 году — 47%. С низкими зарплатами TUC связывает и рост долговой нагрузки на наемных работников, причем кредиты все чаще идут не на покупку дорогих вещей, а на покрытие необходимых расходов, например на квартплату.
Лидеры европейских профсоюзов уверены, что цифровизация компаний делает ситуацию только хуже — для большинства она означает потерю рабочих мест, для меньшинства — повышение прибыли от использования ИИ и роботов. Между тем выгоды от автоматизации можно было бы направить на решение острых социальных проблем. Так, Фрэнсис О'Грейди считает, что благодаря росту производительности труда, который несут с собой интеллектуальные технологии, уже сейчас можно было бы не повышать пенсионный возраст в странах ЕС.
Немецкий порядок
Германия — одна из наиболее промышленно развитых стран мира, где инновации внедряют быстро и охотно. Казалось бы, снижение зарплат под угрозой увольнений из-за использования роботов должно затронуть эту страну прежде всего. Ситуация в промышленном секторе Германии, однако, развивается в прямо противоположном направлении — зарплаты растут. Секрет прост — забастовки, которые устраивают профсоюзы, требуя улучшения условий труда. Речь, как и сто лет назад, идет о противостоянии работников с работодателями, а вовсе не с роботами.
Если сотрудники Amazon должны трудиться по 60 часов в неделю, то крупнейший немецкий профсоюз IG Metall в 2018 году отстоял для своих членов право в случае необходимости работать всего 28 часов в неделю в течение двух лет, а потом перейти в обычный режим. Такой график работы может потребоваться, например, если нужно время на уход за детьми. Кроме того, для тех сотрудников, которые будут отрабатывать полные смены, профсоюз добился роста зарплаты на 4,3%, несмотря на какую угодно автоматизацию производства.
Впрочем, эпидемия коронавируса и тут внесла свои коррективы. Как рассказали РБК в пресс-службе IG Metall, вспышка болезни заставила профсоюз приостановить дальнейшие коллективные переговоры с работодателями. Теперь IG Metall вынужден фокусировать внимание на сохранении занятости, минимизации финансовых потерь для работников и поиске возможностей помочь уходу за детьми сотрудников, поскольку детсады и школы закрыты. Однако, пообещали в профсоюзе, как только эпидемия завершится, переговоры возобновятся, и особое внимание будет уделено как раз проблемам цифровой трансформации производства.
Дольше не значит лучше
Требования IG Metall по сокращению рабочего дня не случайны. По мнению части экономистов, именно сокращение продолжительности рабочего дня и распределение работы среди большего числа людей как раз может быть ответом на рост использования ИИ и роботов. Например, в докладе британского исследовательского центра Autonomy подчеркивается, что между продолжительностью рабочего времени и производительностью труда нет положительной корреляции — человек, работающий дольше, необязательно работает эффективнее. Например, в Европе самый короткий день — в Германии, Нидерландах и Норвегии, а самый длинный — в Греции. При этом ВВП на душу населения в Греции несопоставимо ниже.
По мнению авторов доклада, во многих случаях при сокращении рабочего дня реальных оснований для снижения зарплаты не будет — ведь объемы производства благодаря его более эффективной организации не сократятся. Одним из первых, кто ввел нынешнюю, пятидневную, рабочую неделю с восьмичасовым рабочим днем, был Генри Форд — эффективность его производства и прибыль от этого не упали. Известный экономист Джон Мейнард Кейнс в 1930 году прогнозировал, что к началу XXI века благодаря развитию технологий и росту производительности труда рабочая неделя может быть сокращена до 15 часов.
При этом, как подчеркивают эксперты Autonomy, чтобы наемные работники получили выгоду от автоматизации, сегодня необходимо, чтобы профсоюзами были охвачены целые сектора экономики. Согласно их мнению, просто так делиться с сотрудниками доходами от автоматизации производства работодатели не намерены. «Будет ли автоматизация способство вать формированию новой культуры свободы и благополучию населения или, наоборот, увеличит и без того рекордный уровень неравенства и нестабильности — это политический вопрос, а не естественная необходимость», — резюмируют авторы доклада Autonomy. История движется по спирали — в двадцатые годы нового века, как и столетие назад, благосостояние людей, похоже, будет во многом зависеть от профсоюзной борьбы.
Эпидемия перемен
В комментарии РБК известный европейский футуролог Руди де Вейле признал, что потеря рабочих мест из-за использования комбинации ИИ, робототехники, интернета вещей и блокчейна неизбежна. По его словам, весь вопрос в том, что будут делать люди, лишенные работы и дохода. «При таком сценарии нас ждет новая революция, — говорит Руди де Вейле. — Разумно было бы ввести безусловный базовый доход. Средства на его выплату можно было бы собрать, введя налог на роботов или автоматизацию, эти деньги перераспределялись бы в пользу людей». О намерении поскорее ввести выплаты для людей, прекративших работу из-за карантина, в середине апреля заявила министр экономики Испании Надя Кальвиньо.
Кроме того, по словам де Вейле, людям нужно перейти к непрерывному образованию, чтобы не выйти из игры, создавать стоимость и чувствовать себя счастливыми. «Эти знания будут преобразованы в совершенно новую экономику, в которой многие будут работать из дома (как это уже происходит) и предоставлять h2h-услуги (от человека к человеку). Коронавирус лишь показывает нам, что нужно изменить в ближайшем будущем». Как подчеркивает Руди де Вейле, нужен другой тип экономики, который обеспечивает благополучие всех граждан, а не только растущие доходы для меньшинства.
Фото: Bridgeman Images / FOTODOM