Константин Фурсов: «Вдруг оказалось, что наука в России есть»
Наука помогает «расколдовать» мир, но монополии на описание окружающего мира у нее нет. Ведущий эксперт Центра научной коммуникации Университета ИТМО Константин Фурсов — о том, почему не на все вопросы ученые могут дать ответы и что случится, если победит доверие псевдонаучным теориям
Башня из слоновой кости 2.0
Почти весь XX век между учеными и обществом рос разрыв. Ученые были заняты «чем-то важным» в своих лабораториях, а люди не всегда понимали, как это повлияет на их жизнь. Отсутствие коммуникации, с одной стороны, объяснялось тем, что многие разработки велись в строжайшем секрете. Ведь это был передний край науки, способный определить место страны на политической арене на многие годы вперед. С другой стороны, сами ученые мало понимали, зачем что-то рассказывать о своей работе широкой аудитории.
Но времена горячей, а потом и холодной войны прошли, а ученые так и остались в «башне из слоновой кости». Почему это стало проблемой? Привычный результат в виде конкретной технологии, продукта, лекарства здесь может быть очень отсроченный. И если ученому и достаточно получить признание коллег, принести новое знание, то в общественном сознании зреет вопрос: что дает наука сегодня, чем заняты ученые и действительно ли они важны так, как прежде?
Объяснять это становится сложнее, в том числе в контексте того, что наука требует огромных ресурсов, а ее результаты носят все более специфический и менее понятный обывателю характер. В последние годы расходы на науку в Израиле — 6% ВВП, в Южной Корее — 5,2% ВВП, чуть меньше, 4% ВВП, — на Тайване и 3,6% ВВП — в США. В России же — менее 1%.
Конечно, наука уже не раз доказала свою эффективность обществу и получила довольно высокий кредит доверия. Ведь привычный нам мир, где, например, есть МРТ-снимки, возможность включить ночью свет в квартире, не бояться заражения, потому что есть фильтрованная вода, — все это в конечном счете продукт работы ученых. Но это доверие строится ретроспективно, а любая ошибка рискует его подорвать. Сколько критики было в адрес теории относительности Альберта Эйнштейна, но благодаря ей сегодня мы имеем GPS-навигаторы. Или с каким сопротивлением коллег и общества столкнулся Эдвард Дженнер в конце XVIII века со своей вакциной, но его методика в итоге завоевала мир и нас не беспокоили эпидемии оспы.
Сегодня человечество ответило на множество вопросов об устройстве мира. Ответы легли в основу технологий, сделавших современную жизнь такой комфортной. Вопросов меньше не стало, но теперь они более сложные, узкоспециализированные. Так что даже коллеги из смежных областей не всегда могут разобраться в предмете. Понимать науку стало сложнее, а фундаментальных прорывов, которые бы совершили переворот в наших представлениях о мире, революционных технологий — пока не так много. Да и не могут они случаться каждый день.
В поисках источника ответов
Ожидания общества от науки и их удовлетворение — один из важных факторов доверия к научной картине мира. Наука не догматична, потому что это метод мышления, помогающий понимать происходящее вокруг. Есть то, что уже давно доказано, а есть области на границе непознанного, где у ученых нет однозначных ответов.
Яркий пример — пандемия ковида. Хотя ученые много знали об этом семействе вирусов, в 2020 году мир впервые столкнулся с той его версией, которая смертельно опасна для человека. Ответов на вопросы, как быть и что делать здесь и сейчас, у науки не было (кроме общих правил о мытье рук, социальной дистанции и ношении масок). А ученые в своих попытках понять, что происходит, часто критиковали друг друга, выходили в публичное поле и транслировали порой противоположные вещи. Особенно когда речь зашла о вакцинах. Кого в этой ситуации слушать? Доверие к науке таяло на глазах, и до сих пор мы видим некоторые отголоски этого скептицизма.
В поисках помощи и ответов, которые не дает наука, в сложные времена люди обращаются к эзотерикам. Интересно, что до 2020 года вера в магию и колдунов, согласно опросу ВЦИОМа, заметно снижалась, но на фоне событий последних лет интерес к паранормальному стремительно вырос. Если верить публикациям в отечественной прессе, в России в 2023 году объем рынка оккультных услуг вырос на 20% и приблизился к 2 трлн руб. Эзотерика и мистическое знание дают человеку успокоение в моменте — некое озарение, инсайт, которые снимают психологическое напряжение.
Но в магии нет точного знания, она каждый раз уникальна и невоспроизводима. Успех зависит от конкретного «проводника» и «особых условий», а неудачи списываются на то, что вами же нарушены правила, о которых вы не догадывались, а может, вы и вовсе не готовы к тому, чего хотите. В науке же есть очень понятная граница знания и незнания. И если граница знаний объяснима, значит, опыт (наблюдение, эксперимент) можно воспроизвести и результат будет предсказуем независимо от того, кто это делает. Даже появление теории относительности или концепция пространства-времени не отменяют закона всемирного тяготения: яблоки продолжают падать на землю. Эта непреложность и универсальность законов окружающего мира, которые выявляет наука, создает уверенность. И это причина, почему ей стоит доверять больше, чем магам и эзотерикам.
Гарант истины и кредит доверия
Сегодня наука, как в свое время религия, конкурирует за лидерство в объяснении того, как устроен окружающий мир. Общество постмодерна с его стремлением к разнообразию взглядов и отказом от единой картины мира вместе с развитием социальных сетей выпустило джинна из бутылки. И псевдонаучные, и лженаучные теории заполняют информационное поле.
Первые последствия отказа от научной картины мира мы можем наблюдать уже сейчас. Например, стали возвращаться некоторые позабытые болезни вроде коклюша, с которыми человечество научилось эффективно бороться. Это происходит в результате того, что на фоне отказа от вакцинации слабеет коллективный иммунитет. Наука в общественном сознании перестает быть гарантом истины — человек сам выбирает, во что верить. И это тоже подчеркивает важность вопросов популяризации науки и поддержания ее статуса в обществе.
Однако же развитие научной грамотности и знание отдельных научных фактов не решает вопрос доверия. Всю первую половину прошлого века общество, узрев плоды науки, стремилось к рациональному познанию. Но уже в 1980-е, когда социологи начали изучать влияние научной грамотности на отношение к науке, стало понятно, что доверие и научная грамотность напрямую между собой не связаны, а увеличение объема научных знаний и их сложности могут приводить и к росту скептических настроений относительно науки. Можно ли что-то с этим сделать?
Борьба за будущее
До 2032 года в нашей стране объявлено Десятилетие науки и технологий. Государство заинтересовано в том, чтобы найти новые способы и форматы коммуникации с обществом. Не только решить свои утилитарные задачи, но и сделать науку и ее результаты понятными обществу.
Еще недавно главным связующим звеном между учеными и широкой публикой были медиа. Но порой тут возникали «ошибки»: журналист неверно понял ученого, пытаясь что-то упростить, опустил важные детали, а читатель после тяжелого рабочего дня, увидев материал, сделал свой вывод и сформировал ожидание, что светлое будущее наступит уже завтра или, наоборот, что угроза планете велика как никогда. Такие ситуации порождали и порождают разные общественные реакции, поэтому одним из ответов стал переход к новым популярным форматам «от первого лица»: открытые лектории и научные кафе, дебаты и «битвы ученых» (Science Slam), детские просветительские мероприятия и другие форматы, где между аудиторией и реальным исследователем возможен прямой диалог.
Сегодня популяризация науки идет еще дальше. Фокус смещается с фактографии, где нарратив строится вокруг открытий и результатов исследований, на личность ученого — кто это, как выстраивает свой путь, чем занимается и почему. Таков, например, формат Лаборатории научного кино, в рамках которого ученые и режиссеры снимают документальные фильмы о науке (их можно посмотреть в дни проведения ФАНК — Фестиваля актуального научного кино, который ежегодно проходит по всей стране). В Москве уже не первый год реализуется проект «Наука в лицах», когда на центральных площадках города, билбордах или в парках появляются профессиональные фотографии ученых в совершенно непривычном амплуа. Вдруг оказалось, что наука в России есть, она приносит пользу, а ученые бывают и молодыми, и совсем не похожими на те стереотипные представления, которые мы видим в массовой культуре, — где же тот взъерошенный человек в белом халате с пробиркой в руках?
Еще одна интересная инициатива — «Научный Петербург». Проект стартовал при поддержке Минобрнауки в 2024 году и предлагает посмотреть на город с точки зрения науки. Например, можно посетить научную экскурсию или пройти квест, которые познакомят участников с научной жизнью города, рассказывая не только о местах знания, но и про увлечения ученых, неожиданные факты их биографии, связанные с теми точками на карте, где мы оказываемся по пути на работу, в университет или на встрече с друзьями. Еще один их проект реализован вместе с Русским музеем. В нем ученые подготовили рассказы о нескольких знаковых картинах коллекции, где повествование об изображенных сюжетах и событиях идет с точки зрения науки.
Постепенно развивается научный туризм, когда с экскурсией можно попасть в настоящие научные лаборатории. Появляется все больше проектов гражданской науки или научного волонтерства, когда любой желающий может принять участие в масштабных исследовательских экспериментах: от сбора сведений о распространении борщевика в Подмосковье до астрономических наблюдений. Качественно собрать данные, задокументировать этот процесс — большое дело. Насколько плодотворными окажутся эти усилия и как они изменят облик самой науки — покажет время.