«Я художник, я так вижу»
Когда первопроходцы колесили по неизведанным еще морям в поисках новых земель, на корабли брали профессиональных художников, которые должны были четко фиксировать все увиденное. Люди смотрели на мир их глазами.
Техзадание для бортового живописца
Профессиональные художники, которых брали в экспедиции, должны были фиксировать все увиденное. А подробное описание составляли капитаны кораблей. Но эта схема не всегда срабатывала должным образом.
Европейская публика начала XIX века находилась под большим впечатлением от открытия экзотических островов и изрядно романтизировала происходящее там, рисуя в своем воображения этакий Эдем на Земле. Модные веяния находили прямое отражение в картинах, которые писали рисовальщики, сопровождавшие экспедиции англичан и французов. Разочаровывать почтеннейшую публику им не хотелось, поэтому островные аборигены обретали классические черты и величие античных героев, а сами острова – явственно узнаваемый облик библейского рая, что было, как правило, весьма далеко от оригинала. Охочая до сенсаций аудитория, конечно, радовалась. Но с точки зрения научной ценности эти картины были пустышками, поскольку решительно не позволяли составить адекватное представление о далеких землях.
Когда в Санкт-Петербурге начали собирать экспедицию с тем, чтобы «изведать страны Южного полюса» и «поверить все неверное в южной половине Великого океана», как писал в служебной записке Иван Крузенштерн, одной из задач было найти хорошего художника-графика, который смог бы достоверно отобразить все увиденное. С этим морской министр де Траверсе обратился к президенту Академии художеств Алексею Оленину, который порекомендовал ему Павла Михайлова.