Брожение умов в поисках силы всемирного тяготения, или Как рождался жанр «Анти-Ньютон»
Можно заметить, что по-настоящему крупные, глубокие научные концепции часто выполняют роль… триггера психологических эпидемий в обществе. «Опровергатели» и «улучшатели» появляются сразу после Ферма, Ньютона, Дарвина, Менделеева, Эйнштейна, Хокинга… Как это ни парадоксально, феномен антинауки можно рассматривать как своеобразный критерий истинности научной теории. К сугубо умозрительным, явно спекулятивным высказываниям (теориям) – претензий такого же контрнаучного, дилетантского плана не бывает. Именно потому, что спекуляции объясняют все и окончательно. Это сближает их с мифологией. С ними не спорят, не пытаются опровергать или улучшать другие такие же контр-ученые: они просто выдвигают (обнародуют) свои контрнаучные построения. Если можно так сказать, контр-наука не имеет истории; наивная наука беспамятна. Субъекты, творящие контр-науку, все время как будто вписывают свои «творения» в некую tabula rasa, работают с чистого листа. При этом их «знание» – раз и навсегда установленное, абсолютное во времени и пространстве. По крайней мере, авторы контрнаучных конструкций в этом абсолютно (= наивно) уверены.
Научные же теории (высказывания), – пусть даже и оказавшиеся в дальнейшем ошибочными, – как правило, содержат элемент неопределенности. «Естествознание не претендует быть готовым мировоззрением, но оно выступает с сознанием, что работает над созданием мировоззрения в будущем, – отмечал Э. Мах. – Высшая философия естествознания именно в том и заключается, чтобы вынести незавершенное мировоззрение и предпочесть его мировоззрению, с виду завершенному, но недостаточному»1.