Как российские и мировые компании пытаются быть устойчивыми

Стабильность в эпоху потрясений

Как российские и мировые компании пытаются быть устойчивыми на фоне непредсказуемых перемен

Автор: Алиса Курманаева

«Нынешняя экономическая обстановка довольно сложная, но не уникальная, констатирует директор центра экономической экспертизы НИУ ВШЭ Марсель Салихов. «Уровень неопределенности и сокращения экономической активности в период 2008–2009 годов был больше, чем в настоящее время, — отмечает Салихов. — Особенность текущей ситуации — достаточно короткий период между двумя шоками — пандемией и украинским кризисом».

В вышедшей в октябре статье «Определяющий момент: как руководители европейских компаний могут повысить устойчивость в сегодняшнем экономическом водовороте» аналитики McKinsey & Company отмечают: в прошлом бизнес-лидеры справлялись и с мировым финансовым кризисом, и с COVID-19, но сейчас они сталкиваются с уникальным сочетанием кризисов другого масштаба. Предприятиям нужны новые подходы для повышения жизнестойкости посредством чуткого реагирования на имеющиеся вызовы, предусмотрительности, позволяющей предвидеть новые сбои, и способности к адаптации, которая заложит основу для успешного роста бизнеса.

Практики жизнестойкости

Марсель Салихов констатирует: опыт предыдущих экономических кризисов показывает, что в более выигрышном положении находятся компании, которые придерживаются адаптивных бизнес-стратегий, то есть могут быстро реагировать на изменение конъюнктуры, регулирования и т.д. «Также важны сохранение финансовой устойчивости и опора на собственные финансы», — добавляет он, поясняя, что внешнее финансирование может быть недоступно в кризисных условиях.

В книге профессора Массачусетского технологического института Йосси Шеффи «Жизнестойкое предприятие: как повысить надежность цепочки поставок и сохранить конкурентное преимущество» понятие resilience, или жизнестойкость, применительно к компаниям подразумевает способность вернуться к нормальному уровню производительности и скорость восстановления после сбоя с низкой вероятностью и тяжелыми последствиями. Исследование McKinsey, посвященное кризису 2007–2008 годов, выявило, что жизнестойкие компании не только демонстрируют лучшие результаты во время спада и восстановления, чем их конкуренты, но и быстрее развиваются в наступившей после кризиса реальности.

Эксперты McKinsey & Company приводят в пример несколько практик, которые, по их опыту, использовали руководители ведущих западных компаний. Например, нужно готовиться к выходу из рецессии одновременно с подготовкой к самой рецессии. Также стоит планировать работу с использованием сценариев, а не прогнозов. Специалисты констатируют: в прогнозах не удалось отразить многие ключевые события последнего десятилетия, в том числе пандемию, возвращение инфляции и нарушение цепочек поставок. Еще одна практика — концентрирование на устойчивом росте путем анализа своих конкурентных позиций и поиска стратегических возможностей в текущих условиях — например, приобретений или новых идей для построения бизнеса.

Аналитики McKinsey & Company приводят в качестве примеров шаги, которые предпринимают ведущие мировые компании для повышения жизнестойкости. Так, одна из ведущих автомобильных компаний разработала два гипотетических сценария — технологический сбой и крах рынка, оценила их воздействие на бизнес и проанализировала рычаги устойчивости, способные максимально смягчить это воздействие. Анализ показал, что до 60% убытков от продаж можно было бы уменьшить. По итогам компания решила диверсифицировать географию производства и снизить риск зависимости от отдельных производственных объектов, а также интенсивность постоянных затрат на некоторых предприятиях.

Для достижения операционной устойчивости один из мировых производителей электроники решил провести изменение цепочки поставок. Компания оценила относительную уязвимость 5 тыс. уникальных комбинаций поставщиков и заводов. Она выявила около 100 поставщиков, подверженных высокому риску, а затем обнаружила, что в этом сегменте сосредоточено около 25% ее расходов. Изменив сеть поставщиков, организация более чем на 40% уменьшила высокорисковые затраты.

Хороший пример гибкости бизнес-стратегии — Tesla. В 2020 году мировая автоиндустрия столкнулась с нехваткой чипов, спровоцированной повышением спроса на ноутбуки, компьютеры и смартфоны во время пандемии, усложнением и удорожанием логистики из-за локдаунов. Многие автомобильные компании не спрогнозировали быстрое восстановление рынка после пандемии и не закупили достаточное количество чипов и запчастей. В 2021 году дефицит микросхем вынуждал крупных автопроизводителей, например Ford и General Motors, сокращать производство и приостанавливать предприятия. Tesla же не снижала производственные прогнозы, поскольку ожидала быстрого роста спроса. Это позволило ей обеспечить запас чипов.

Не сумев получить чипы, на которые рассчитывала, компания взяла имеющиеся и переписала их программное обеспечение под свои нужды. Другие автогиганты не могли сделать этого, потому что отдавали разработку ПО на аутсорс. Во многих случаях они также полагались на внешних поставщиков для закупок чипов у производителей. В 2021 году Tesla продала 936 тыс. автомобилей, что на 87% больше, чем годом ранее, в то время как продажи Ford и General Motors в 2021 году снизились.

Маршрут расстроен

Российские компании столкнулись с теми же проблемами, что и глобальные, — сложностями с логистикой, нарушением цепочек поставок. К этим сложностям добавились санкции и уход с российского рынка зарубежных партнеров. «Ряд логистических компаний ушел с рынка, поэтому выстраивались новые партнерства и усиливались взаимодействия с действующими операторами», — рассказывает Виктор Кузнецов, основатель и председатель совета директоров онлайн-гипермаркета «ВсеИнструменты.ру» (45-е место в рейтинге РБК 50). Доставка удлинилась от трех дней до недели, и на эти дополнительные дни теперь нужно держать больше запасов товаров на российских складах, констатирует Денис Кондрашин, коммерческий директор сети косметики и парфюмерии «Золотое яблоко» (18-е место).

Андрей Побежимов, руководитель службы международной логистики и внешнеэкономической деятельности СДЭК (24-е место), отмечает, что старые связи были разрушены почти полностью. «Изначально мы направляли грузы из США и Великобритании в Финляндию, но из-за постоянных затяжных досмотров на границе от этого маршрута пришлось отказаться, — поясняет он. — Из Австралии и Сингапура раньше грузы летели в Дубай, а потом в Москву. Но сегодня открытыми фактически остаются только Турция и страны Средней Азии, потому что в ОАЭ ввели требование об обязательном наличии разрешения на экспорт любых товаров в Россию».

Побежимов добавляет, что Россия и Турция активно наращивают авиасообщение, соответственно, у компании будет больше возможностей для грузовых отправлений. «Из Турции грузы смогут разлетаться по всему миру. Этот маршрут будет работать и в обратном направлении. С Китаем у нас сохраняется авиа- и автосообщение в прежнем режиме», — констатирует он. Наземная логистика компании сегодня сводится к перевозке через Турцию, Узбекистан или Казахстан товаров, попавших под санкции. Если товары не попали под санкции, то они едут через Прибалтику, Польшу или Беларусь. «Между странами ЕАЭС и СНГ у нас остаются рабочими все наземные логистические маршруты», — отмечает Побежимов.

Мировая ситуация заставила компанию внести корректировки и в способы доставки грузов по России: из-за отмены авиасообщения на юге страны она нарастила количество наземных рейсов в этот регион. В среднем срок доставки увеличился на один-два дня. «Учитывая, что автомобильные перевозки подорожали в четыре раза, все остальное также выросло в цене: себестоимость, оптовые и розничные цены на товары, — говорит Побежимов. — Если раньше рейс стоил порядка €3–3,5 тыс., то в пиковые периоды его цена составляла €12–14 тыс. Сегодня рынок успокоился, и цена составляет порядка €5–6 тыс.».

Незаменимых нет

Еще одним вызовом стал уход с отечественного рынка иностранных поставщиков, коснувшийся организаций из разных сфер. Денис Кондрашин констатирует: если говорить о парфюмерии и косметике, то доля российского рынка на мировом составляет менее 2%. «Не каждый западный бренд, чьи акции торгуются на биржах, готов рисковать из-за 2%, даже несмотря на все вложения в развитие на российском рынке», — признает он. Компании удалось решить эту проблему — еще в марте она сформировала большой запас продукции западных брендов. Виктор Кузнецов из «ВсеИнструменты.ру» рассказывает, что ушедшие бренды заменяли новыми, в том числе усиливая взаимодействие с Китаем.

«Пандемия и введенные ограничения экономического характера значительно усложнили логистику, — отмечают в биотехнологической компании Biocad (14-е место). — Несмотря на локальный синтез наших биологических субстанций, существует потребность в расходных материалах, сырье, реагентах и т.д., поставки которых пострадали вследствие возникших ограничений. Но мы своевременно приняли все необходимые меры для обеспечения непрерывного производства лекарственных препаратов и подобрали аналоги комплектующих по ряду направлений на азиатском и российском рынках».

Уход иностранных поставщиков сказался и на компаниях, которые изначально брали курс на импортозамещение. Например, на сети «Вкусвилл» (37-е место), 85% продуктов которой производятся в России. «Глобально ассортимент у нас не менялся, мы по-прежнему регулярно выпускаем около 100 новинок в месяц и продолжаем работать с импортом, подтягивая новых поставщиков», — поясняет управляющая единой концепцией «Вкусвилла» Алена Несифорова. При этом в некоторых товарах «Вкусвилла», произведенных в России, есть импортная составляющая: упаковка, часть сырья или детали производственного оборудования.

В таких случаях «Вкусвилл» вместе с поставщиком искал новые пути, перестраивал процессы, находил альтернативы. «У нас есть успешные кейсы, где замена ингредиентов и упаковки позволила снизить стоимость продукта на полке, сохранив привычные для покупателей вкус и качество», — утверждает Несифорова.

Организациям пришлось столкнуться и со сложностями, вызванными уходом с российского рынка зарубежных ИТ-сервисов. «Нашей компании это коснулось в меньшей степени, потому что изначально большинство программ для функционирования бизнеса разработаны нашей командой», — отмечает Виктор Кузнецов.

Еще одним вызовом для компаний стало периодическое сильное снижение потребительской активности. Например, в «Золотом яблоке» отметили это после объявления частичной мобилизации. «Трафик в торговых центрах сильно упал, потому что все внимание граждан было обращено на другое», — констатирует Кондрашин. Выходом для компании стала концентрация на e-commerce, в том числе и новые акции в онлайн-магазине. «С середины октября мы чувствовали себя уверенно и полностью вернулись к своим ожиданиям по выручке», — резюмирует Кондрашин.

Текущий кризис заставил некоторые российские компании отказаться от части намеченных планов и искать новые возможности для роста. Например, СДЭК планировала сформировать собственный автопарк и приобрела несколько грузовых автомобилей для внутригородских перевозок. Проект был приостановлен. Зато в мае 2022 года компания запустила e-commerce-платформу CDEK. Shopping для покупок товаров зарубежных брендов. «На первых порах проект работал с пробуксовкой — не все товары удалось выкупить по заказу, около 30% принятых заказов пришлось отменить и вернуть деньги клиентам, — признает Максим Толстобров, коммерческий директор СДЭК. — Но проект продолжает развиваться, а количество клиентов — увеличиваться, в том числе за счет брендов, ушедших из России, но представленных на витрине CDEK.Shopping».

Также, по его словам, ожидаемо увеличился спрос на услуги сервиса CDEK Forward по заказу товаров из зарубежных интернет-магазинов. «Несмотря на проблемы с логистикой и блокировкой карт российских банков за рубежом, количество заказов через сервис увеличилось на треть по сравнению с январем— июнем прошлого года», — отмечает Толстобров.

План — не создать госплан

Марсель Салихов отмечает: в наиболее сложном положении находятся те частные российские компании, которые встроены в глобальные цепочки поставок и зависят от поставок тех или иных компонентов из недружественных стран. В наиболее устойчивом — компании, имеющие возможности замещать и занимать долю рынка ушедших западных фирм без существенных инвестиций в расширение производства. «А также компании, связанные в первую очередь со спросом со стороны государства, — крупные инфраструктурные проекты и прочее», — дополняет он.

По словам Салихова, в 2022 году российская экономика сократится гораздо меньше, чем ожидалось весной текущего года. «Положительную роль сыграли и быстрая адаптация бизнеса, и достаточно успешная антикризисная политика ЦБ и правительства, — поясняет он. — Но следующий год может оказаться более тяжелым».

В январе вступят в действие механизмы эмбарго и потолка цен на нефть со стороны западных стран. Это не остановит экспорт, но может привести к росту дисконтов для российской нефти. «Поступления от экспорта природного газа, по всей видимости, в 2023 году будут ниже, чем в этом, из-за сокращения экспорта в ЕС», — полагает эксперт. Салихов считает, что в нынешних условиях существует большой риск переориентации на модель «мобилизационной экономики». Но, как показывает и текущий кризис, наибольшей устойчивостью обладают секторы с высоким уровнем конкуренции и присутствием частного бизнеса.

Эксперт отмечает, что уход иностранных компаний привел к повышению уровня монополизации на российском рынке. «Вероятно, это тренд на ближайшие годы, — предполагает Салихов. — Но важно по возможности сохранять конкуренцию хотя бы на существующем уровне». Он поясняет: опыт 2010-х годов показал, что именно конкуренция, а не прямое госрегулирование обеспечивает относительно быстрое развитие и контроль над ценами.

В качестве удачных примеров Салихов приводит телеком-индустрию, розничную торговлю, агропромышленный комплекс. Он объясняет, что отказ от консолидации и курса на создание отраслевых монополистов позволит избежать дилеммы too big to fail («слишком большой, чтобы обанкротиться»), когда приходится спасать неэффективные компании, потому что «других нет».

«Это может быть важно даже для стратегических отраслей, — говорит Салихов. — Думаю, что придется переосмысливать стратегию будущего экономического развития страны. Главное — не скатываться постепенно в изоляционизм, автаркию и «огосударствление» экономики».