Открытая акустика
Игоря Яковенко знают и ценят люди, кажется, редко пересекающиеся на концертах: адепты джаза и искушенные интеллектуалы, приверженцы эстетской электроники и деликатной инструментальной неоклассики. Это поразительное стилевое многоязычие можно добавить к научному, инженерному бэкграунду музыканта. Об иллюзорности (или нет?) границ между техническим и творческим, классикой и джазом, дилетантством и профессионализмом с Игорем Яковенко поговорила Ляля Кандаурова.
Мой первый вопрос — про необычное сочетание диплома Аэрокосмического университета и музыкантской карьеры. Как это получилось?
Мне кажется, оно встречается не так уж редко — особенно частым явлением это было в советское время, когда технари, например инженеры, были увлечены созданием любительских оркестров или джаз-бендов. Из этой среды выходили и мастера, например легендарный джазовый пианист Михаил Окунь. Если его сын, известный джазмен Яков Окунь, получил фундаментальное музыкальное образование, то Михаил как раз из тех советских самородков, которые самостоятельно освоили джаз, получив техническое образование. Тому же поколению принадлежит мой дед — его юность прошла в Самаре, и недавно, когда праздновали 60-летие самарского и 100-летие российского джаза, делалась выставка, для которой меня просили прислать архивные снимки деда. Он играл джаз в Городском Молодежном Клубе, существовавшем в Куйбышеве на базе Политехнического института с начала 60-х, — он назывался ГМК-62. Там играли и импровизировали, был создан биг-бенд, к ним приезжали Высоцкий и Визбор; они были настоящие богемные шестидесятники. Рассказы моей бабушки похожи на то, что мы представляем по классике оттепельного кино вроде «Июльского дождя» Хуциева.